Исполнитель желаний [СИ] - Анастасия Баталова

Делать нечего. Подражая хозяевам замка, Билл и Кира устроились возле странного стола на коленях. Молодая женщина, блондинка с янтарным отливом в золотых волосах, дружелюбно улыбаясь, поставила перед ними глубокие глиняные чаши. На дне каждой обнаружилась малюсенькая горстка холодных варёных бобов.

— И они считают, что это ужин? — с насмешливой досадой шепнул Билл Кирочке в самое ухо, — Я бы сейчас не отказался от хорошей отбивной с картофелем или здоровенного сандвича с салатом, курицей или креветками.

— Я вообще не ем после шести часов вечера, — буркнула она в ответ, — Тем более такую гадость.

— Вы привыкли получать максимум удовольствия от жизни, а мы служим Свету. — спокойно произнёс сидящий рядом с Биллом человек, который, по-видимому, случайно расслышал обрывок их разговора.

Кирочке стало очень неудобно. А Билл моментально нашёлся и ловко отпарировал:

— У нас просто свои обычаи, сын Священного Солнца.

Шаман в ответ на это полушутливое подражание своей манере общения вежливо поклонился.

Златояра, девушка с янтарным блеском в волосах, которая тоже, по-видимому, заметила некоторое неудовольствие гостей, слегка брезгливо прокомментировала:

— Да, наша пища проста, и не так питательна и разнообразна, как ваша, но мы не употребляем, подобно вам тела убитых, мы не плотоядны, мы берем в пищу лишь то, что вбирает в себя лучи Солнца. Мы проповедуем ненасилие.

Билл с натугой проглотил тугой жёсткий боб и произнёс:

— Я не могу сказать, что на каждом шагу встречаю тех, кто открыто проповедует насилие. Конечно, история таких товарищей помнит, но насколько я знаю, все они кончили плохо…

Златояра вскинулась:

— Проповедовать можно и не произнося ни слова. Проповедь в настоящем понимании — есть твоя жизнь, твой след, твой пример. Вы едите убойную пищу и, значит, тем самым одобряете убийства.

— Ну, знаете… — Билл попытался подавить улыбку, — ворон, выклёвывающий глаз мёртовому лосю не проповедует насилие. Он просто ест. И для меня, например, все куры, лежащие на прилавке в супермаркете просто умерли, я их не убивал, потому, собственно, и не могу возложить на себя вину за их смерть.

— Если бы никто не ел кур, их бы не убивали, — чуть побледнев, с поджатыми губами, процедила Златояра.

— Животные не понимают, что такое смерть, поэтому к ним неприменимо понятие насилия, — не унимался Билл, — я в детстве смотрел какую-то передачу о природе, я плакал тогда над ней, там показывали, как молодая зубрица почти три дня пролежала возле тушки своего погибшего зубрёнка, она регулярно облизывала его, пыталась растормошить, приносила ему какую-то пищу и клала возле мордочки. Сам факт смерти не был ею осознан, и она до последнего надеялась, что зубренок встанет, если к животным применимо понятие «надежда»…

— Отчего же вы плакали? — спросила Златояра почти злорадно. По её лицу было понятно, что некоторое время назад она сделала свои выводы о Билле Крайсте как о личности, и вряд ли что-либо могло уже повлиять на них, — Вам было жаль зубрёнка?

— Нет, мне было жаль материнских иллюзий. Такое трудно выразить в двух словах…. В общем, это всегда больно, когда кто-то на твоих глазах не способен принять очевидное…

Остальные сидящие за столом не обращали на их разговор никакого внимания, не вмешивались в него. Каждый был занят своими бобами.

— Вы, — снова заговорил Билл после паузы, несколько изменив тон; теперь в его глазах, мгновение назад глубоких и почти страшных, запрыгали весёлые чёртики, — вы сами, я уверен, не вполне скрупулезны в исполнении вашей концепции о ненасилии. Ведь, к примеру, вам не приходит в голову, когда вы едите мёд, что он тоже является продуктом насилия, — все вегетарианцы и прочие натурофилы, каких развелось видимо-невидимо, я знаю, очень любят мёд — так вот, довожу до вашего сведения, что любой, кто добывает это золотистое тягучее лакомство для вас совершает поистине ужасное насилие над пчёлами! Просто варварство! Он пугает их дымом из дымаря, сея среди них панику, выгоняет из улья, и, в довершении всего, лишает бедных насекомых честно запасенной на зиму пищи, заменяя её самым обыкновенным дешёвым сахаром…

Златояра молчала, глядя на Крайста как на врага. Другие шаманы тоже отвлеклись от плошек и подняли глаза на чужаков. Кирочке стало неловко под этими устремлёнными на неё со всех сторон взглядами; опустив голову, она уставилась в свои бобы.

— Приятного аппетита, товарищи, — сказал Крайст, по-видимому, догадавшись, что возмутил общественность, и умолк, отправив в рот скудное угощение солнечных братьев.

Бобы брали руками. По одному. Потом долго и тщательно пережёвывали. Прошло около получаса, прежде чем нудный обряд поедания бобов подошёл, наконец, к своему завершению. Кира и Билл вздохнули с облегчением, когда одна из девушек унесла куда-то их глиняные плошки. Златояра тоже встала и принялась суетиться вокруг стола.

— Перейдём теперь к сути дела, сын и дочь Тёмного Неба, — обратился к гостям шаман, что приветствовал их первым при входе в залу. Он был здесь, по всей видимости, главный.

— Как… как вы сказали? — удивилась новому обращению Кирочка.

— Мы всегда обращаемся так к чужим, не обижайтесь, — мягко ответил Верховный Шаман и продолжил начатую речь, — Мой старший сын Светозар попал в беду. Поэтому вы и приглашены сюда. Его невеста сможет лучше ответить на некоторые вопросы. Расскажи нашим гостям всё, Златояра.

Величественным кивком головы Верховный Шаман указал на шустро снующую туда-сюда девушку. Взмахнув лёгким как бабочкино крыло подолом из нежно-голубой полупрозрачной ткани, янтарная блондинка порхнула поближе к нему и грациозно уселась на пол.

— Ведьма похитила его в то самое утро, когда мы должны были сочетаться браком перед лицом Священного Солнца… — сказала Златояра и покраснела.

— Обряд бракосочетания в нашей общине совершается самим Солнцем, — благородно избавляя стыдливую невесту от необходимости сообщать подробности, пояснил Верховный Шаман, — Как правило, это происходит поздней весной или летом. Жених с невестой на рассвете отправляются в лес, находят живописную полянку, залитую светом первых золотых лучей…

Златояра опустила глаза долу, сверкающие пряди светлых волос упали ей на лоб; по виду девушки нетрудно было догадаться, в чём именно состоит обряд.

— Мы поняли, — сказал Крайст, сделав знак Верховному Шаману, что он может не продолжать объяснения.

— И что же произошло? — бережно поинтересовалась Кирочка, обратившись к Златояре.

— Когда мы пришли в лес, налетел вдруг необычайно сильный ветер, ураган, меня сбило с ног и понесло… Я не помню ничего. А когда я очнулась, Светозара со мною уже не было. Он исчез!

— Очень интересно. И что же, по вашей версии, это могло быть?

— Не что, а кто, — произнесла девушка едко, — Я практически уверена: это была она. Аннака Кравиц, Магистр Песчаной Розы. Самая могущественная из ныне живущих ведьм, способных управлять силами воздушной стихии. Она уже не первый раз крадёт жениха из нашей общины… Никто из похищенных ею юношей не вернулся. Мы ничего не знаем о судьбе наших несчастных братьев… Возможно, коварная колдунья умертвляет их при исполнении своих отвратительных ритуалов!

— Зачем она их похищает? У вас есть предположения? — спросила Кирочка.

— Солнце ведает, что ей нужно… Шаман-Отец думает, что она похищает их волосы… — тихо сказала Златояра.

— Волосы? — переспросил Билл. — На кой они ей? На парики что ли?

— Как вы несерьёзны… — янтарная девушка посмотрела на него с осуждением.

— Почему эти волосы так важны для вас? — спросила Кирочка.

— Длинные волосы символизируют чистую мужскую энергию. В нашей общине мальчика не стригут с рождения до тех самых пор, пока Священное Солнце не сочетает его браком с возлюбленной женщиной, которую он выбрал спутницей своей жизни. После этого жена сама срезает мужу волосы специальным ритуальным кинжалом. Считается, что только тогда вся жизненная энергия молодого мужчины ни на что не растрачивается, не распыляется и полностью уходит на строительство семьи. Каждый юноша получает ритуальный кинжал из рук отца в день своего семнадцатилетия. Подарить его девушке — означает предложение вступить в брак.

— И сколько раз можно так жениться? — поинтересовался Билл.

— Только один, — твердо ответила Златояра, — и только по любви.

— Второй раз совсем нельзя? — осторожно спросила Кирочка.

— Это называется — блуд. Он влечёт за собой смерть.

— Эх… сколько же раз я уже должен был сдохнуть… — шепнул Билл Кирочке, озорным жестом слегка ткнув её локтем.

— Разве родители не говорили тебе в детстве, Крайст, что хвастаться — не лучшая привычка, — ехидно заметила в ответ она тоже шёпотом, дабы пощадить столь трагически серьёзное отношение ко всему этому Златояры.